Когда родилась Афродита, у богов был пир. Во время этого пира Пения — богиня Нищеты зачала сына от Пороса - бога Изобилия. Сын этот был Эрос. Зачатый в день рождения Афродиты, он сталее товарищем и слугой. Афродита прекрасна, а он по самой природе своейстремится к красоте.
Но, сын Изобилия и Нищеты,он разделяет судьбу родителей своих. С одной стороны, он всегда нищ, совсем не нежен и не прекрасен, как думают многие, а худощав, грязен, не обут, бесприютен, ложится на землю, спит под открытым небом у дверей домов на улице,всегда терпит нужду и похож на мать.
читать дальше
С другой стороны, он, какотец, стремится всегда за прекрасным и добрым; он мужествен, предприимчив и силен. Ловкий охотник, он постоянно что-нибудь выдумывает, он проницателен и находчив, он философ, врач и чародей. Он ни смертен, ни бессмертен.
В течение одного дня он бывает то цветущ, полон жизни и всем изобилен, то он совсем умирает, то оживает снова. Он всегда посередине между нищетой и изобилием, между мудростью и неведением.
Он посредник между людьмии богами. Он великий Демон — среднее между смертным и бессмертным. Им связана вселенная. Через него проходят предсказания, молитвы и жертвы богам, заклинания и искусства прорицания и колдовства. Через него боги входят в сношение и в переговоры с людьми наяву и во сне.
Такими слова Диотима-Пророчица поучает Сократа истинной природе Эроса в Платоновом «Пире».
Со времени этой беседы афинских юношей, прерванной появлением пьяного Алкивиада, до нашего времени о природе Эроса не было сказано ничего более глубокого и исчерпывающего.
Несмотря на тысячи художественных произведений, лирических стихотворений, научных исследований, романов и трагедий, изучавших и изображавших все виды, формы, пути и стремления Эроса за эти двадцать веков, отделяющих нас от времени Платона, не было написано ничего, хотя бы отчасти раскрывающего ту сложность мировых вопросов любви и пола, которые раскрыты в «Сюмпосион». Когда с высоты платоновских построений смотришь на последующие века, многоликие, пестроязычные, разноглубинные, то кажется, что замутились воды познания и перестало быть видимо то дно человеческой души, на котором эллины различали каждый камень, каждый оттенок раковины. Самое ли дно морское изменило свой вид, или муть всяких илистых и органических осадков, моральных предрассудков, запрещений и установлений была принесена новым течением, влившимся в мир, но у нас исчезло то ясное спокойствие, с которым Платон подходит ко всем явлениям в области любви и пола. Он как бы сидит над глубокой водой и рассматривает задумчивым оком узоры дна, а современные исследователи той же области ныряют в глубину, подобно шиллеровскому «Пловцу», и выносят в руке то щепоть Ила, то горсть песку, то драгоценную жемчужину, то морские цветы, то чудовищного моллюска, а иногда гибнут бесследно и вовсе не возвращаются на поверхность.
«Пир» Платона не был и неможет быть ни повторен, ни воссоздан в наше время. Он остается для нас единственным Евангелием Эроса, и нам дано только комментировать его.
Вот что гласит Нагорная проповедь путей Эротовых, вложенная в уста Диотимы-Пророчицы: «Кто хочет правильно идти по этой дороге, тот должен, начиная с юного , возраста, искать прекрасные тела. Сначала, если он на верном пути, он должен любить только одно тело и только к нему создавать красивые речи. Затем он должен признать, что красота, заключающаяся в одном теле, родственна той, что находится в другом. И если подобает искать прекрасное вообще, то совсем не разумно думать, что красота во всех телах различна.
Проникнувшись этой мыслию, надо любить все прекрасные тела и оставить всякую исключительную страсть, считая ее ничтожной.
Красоту души следуетсчитать более возвышенной, чем красоту тела.
Бывает в человеке прекрасная душа и некрасивая внешность, но этого достаточно, чтобы любить его и заботиться об нем. Это заставит его понять красоту в обычаях и законах, и он постигнет, что красота всюду одного порядка. Тогда красоту тела он сочтет ничтожной. От законов и обычаев он перейдет к наукам. Он станет созерцать красоту науки.
Глядя на красоту всего, он обратится к широкому океану красоты, он будет созерцать ее и создавать в своей плодотворной любви к мудрости много прекрасных и возвышенных речей и мыслей.Таким образом он укрепится, обретет силу и будет видеть только одну науку — науку Красоты.
Кто в тайнах любви был доведен до этой ступени благодаря постепенному и правильно направленному созерцанию красоты, тот, приближаясь к концу, увидит красоту вечную, нерожденную и не увядающую, свободную от смерти и от роста.
Эта красота не имеет никакой ощущаемой формы, ни лица, ни рук, ничего телесного; она также не мысль,не какая-либо наука. Она не заключается ни в каком ином существе, каковые, например, животное, земля, небо и что-нибудь иное. Она безусловно тождественнаи неизменна себе. От нее происходят все другие роды красоты.
Истинный путь Эроса — это, начав с красот земных, подняться до красоты вечной. Подыматься словно по ступеням лестницы, переходя от одного прекрасного тела к другому, от двух ко многим, открасивых тел к прекрасным деяниям, от деяний к знаниям, до тех пор пока, переходя от одних к другим, не дойдешь до совершенного знания самой красоты, пока не познаешь Прекрасное само по себе».
Наше чувство, воспитанно еодновременно на двух противоположных доктринах, из которых одна — христианская — требует презрения к чувственности, а другая, индивидуалистическая, проповедует искания, изысканности, дерзания и опыты в области пола, наше моральное чувство с трудом улавливает ту логическую нить, которая связывает переход от любви к одному телу <к любви> ко многим прекрасным телам, от тел к прекрасным деяниям, от деяний к знаниям и от знаний к созерцанию Вечной красоты. То, что было для эллина связано в единую цепь, для нас распалось на отдельные звенья, и отдельные звенья в различных системах нашей морали соединились в сочетания, с точки зрения Платона, произвольные и лишенные внутреннего смысла.
Так мораль бытовых устоев неизбежно соединяет прекрасные деяния с любовью к одному прекрасному телу. Мораль декадентская — созерцание вечной красоты с любовью ко многим телам. А любовь к знаниям, т. е. наука, или относится совершенно равнодушно к прекрасным телам, или рекомендует рассматривать Эроса как естественную потребность, как желание высморкаться, пообедать, выспаться.
Чтобы понять смысл и расположение ступеней математической прогрессии, которую дает Платон (в ней же очевидно даны не все члены и оторвано самое начало ее), надо подойти непосредственно к вопросу о начале и конце пола.
Не естественные науки и неморальные учения дадут, разумеется, ответ на эти вопросы. Его надо искать в тех символах и знаках, в которые человечество вложило свою древнюю сокровенную мудрость; и символы эти дошли до нас и в нас живут органически, бессознательно, частью утеряв свое первоначальное значение, но сохранив в себе ту потенциальную силу откровений, которая раскрывается на призыв каждого ищущего.
Возьмем исходным пунктом крест — символ по преимуществу, символ наиболее интимный каждому.
Значение символа крест имел до христианства, представляя собою знак фаллический, и, быть может, его значение в древности не так отлично от нашего христианского значения, как может показаться.
У Платона есть слова:
«Мировая душа распята на кресте мирового тела».
Смысл ее в том, что вся видимая природа — это распятый в материи бог.
И не Земля, — дети, вам мать — Голгофа,
С оного дня как распят Он, —
С оного дня, как Немезидой Неба
Распят по мне великий Пан, —
говорит Вячеслав Иванов.
Но смысл этих слов станет еще глубже, если применить их к образам индусской философии.
Мир — это греза Божества —Майя. Понятия Майя и материя тождественны. То, что греза для бога, для человека— материя.
«Может, мы и не живем, а это ангелы про нас сны видят», — говорит Ф. Сологуб. Сами мы — сон высших духов, но то, что вокруг нас — реальность сна; ибо и сон — вещество. Точно так же существуют вечные создания искусства, которые живут только потому, что мы видим про них сны. Сонная греза — это покрывало Майи. Одно покрывало возникает из другого, греза из грезы. Это мир.
Божество постепенно погружается в свою собственную грезу, растворяется в своих грезах, распинается в материи на кресте мирового тела.
Греза — это тело мысли. Слово — тело грезы. Вещество — это тело слова, потому что мир создан божественным Словом и вся природа - это огненное Слово, ставшее осязаемым для нашего сознания.
Все живое и сознающее —это луч Божества, срединного пламени, который постепенно погружается в бездну материи через все слои ее, чтобы окончательно погаснуть на дне. Тогда начинается обратное восхождение: материя должна просветиться, просиять внутренним светом и вернуться к божественному пламени теми же ступенями, по которым происходило нисхождение луча в материю. «Камень становится растением, растение - зверем, зверь — человеком, человек — духом, дух — Богом», — сказано в Каббале.
Все развитие мира представляет два одновременных и диаметрально противоположных течения: постоянное нисхождение и постоянное восхождение — мировая инволюция и мировая эволюция. В каждом человеке живет Бог, распятый во плоти. Крест символизирует этот процесс инволюции как распятие мировой души на кресте мирового тела.
Поэтому не удивительно то, что крест в древнейшей символике является знаком пола и имеет фаллическое значение.
Чтобы понять значение креста, надо рассмотреть его в связи с другими символическими знаками, в которых древнее знание скрыло космогонию мира.
Эти знаки суть:
круг с точкой в центре.
круг, пересеченный диаметром.
круг, внутри которого вписан крест.
просто крест.
круг, покоящийся на трехконечном кресте, египетский символ жизни, называющийся «Анг».
Крест четырехконечный с кругом наверху - астрологический знак утренней звезды - Люцифера.
крест с загнутыми концами, называемый «свастика».
Знак круга соответствует первому состоянию вселенной, в котором не было разницы между Богом и миром.
«Пространство - праматерь и праотец Сущего — дремало в своих покрывалах, навеки невидимых. Времени не было, ибо спалооно в безысходном лоне пространства. Мрак наполнял безграничное"Все", ибо отец, мать и сын были едино. Не было ни звука, ни молчания, ничего, кроме вечного Дыхания, которое никогда не прекращается и само себя не сознает».
Так говорит об этом моменте тибетская космогония - «Книга Джанов», книга Духов Познания.
Иными словами говорится тоже в Риг-Веде:
«Не было смерти, но ничто не было бессмертно. Не было ничего, что отделяет день от ночи. Единый дышал без дыхания, сам в Себе, и не было никого, кроме него. Тьма царила, ибо все было покрыто мраком глубоким — темным Океаном. Семя, которое дремало в покровах своих, раскрылось под влиянием жара и стало единой природой. Сами боги только позднее возникли».
В последних словах мирсимволизируется уже кругом с точкой посередине.
«Книга Джанов» так передает этот момент первого возникновения жизни:
«И возникает внезапный трепет, который быстрым крылом своим охватывает всю вселенную и семя, скрытое во тьме; во тьме, которая веет над спящими водами жизни.
Тьма излучает свет, и свет роняет одинокий луч в воды, в утробу матери. Луч мгновенно пронзает девственное яйцо. Дрожь охватывает вечное яйцо, и оно источает смертное семя, которое сжимается в яйцо мира».
Эта картина возникновения жизни в безднах Хаоса переносит нашу мысль к тайнам зачатия. Тайна космическая соприкасается с тайной утробной. Действо пола, миг зарождения переносит нас к моменту возникновения вселенной.
Во чреве женщины проходятв строго логическом порядке все вечности возникновения вселенных. Учебник биологии может служить комментарием к «Книге Джанов» и к «Книге Бытия».
Этот космический процесс тождественный для Макрокосма вселенной имикрокосма человека прекрасно выразил Городецкий:
Я под солнцем беспечальным
Верю светам изначальным,
Изливаемым во тьму,
Сумрак — женское начало,
Сумрак — вечное зачало,
Верю свету и ему.
Свет от света оторвется,
В недра темные прольется,
И пробудится яйцо,
Хаос внуку улыбнется,
И вселенной сопричтется
Новозданное лицо.
Человек или планета
Проведет земные лета,
И опять спадет лицо
И вселенной улыбнется
И над Хаосом сомкнётся
Возвращенное кольцо."
Мир вступает в знак круга, пересеченного диаметром.
«Корень жизни был в каждой капле Океана Бессмертия, и весь Океан был сияющий свет, который был Пламя, Теплота и Движение.
Виждь: Се дитя, рожденное от двух: сияющее пространство, дитя пространства темного, возникшее из глубины великих темных вод. Это Дракон мудрости - пылающий и божественный. Он поднимает покрывало и развертывает его от Востока и до Запада. Он скрывает все, что по ту сторону, и делает видимым все, что по сю сторону - Великую грезу. Он указывает место сияющим звездам, потустороннее обращает в безбрежный океан пламени, а единое сущее - в великие Воды».
Возникают боги - устроители мира - сефироты, зоны, элоимы. Эти древнейшие боги по природе своей не имеют пола и потому становятся в представлении древнейшего человечества двуполыми, муже-женскими: Зевс с женскою грудью, Венера с бородой, двуполый Гор.
«Праматерь-праотец Пространство развертывает ткань, один край которой исходит от Духа, который есть свет, рожденный из единой и нераздельной Тьмы, а другой край касается тени его — материи. Ткань эта - мир».
Боги-устроители творят мир своим словом. Возникает органическая жизнь, заключенная в божестве. Уже совершаются циклы органических рождений, но сознание всей природы лежит в Боге. Полсуществует, и он уже двойственен, но неразделен; он гермафродитичен, как стали позже и боги в представлении человека.
Этот цикл обозначается знаком креста, вписанного в круг ф.
Еще ступень, и круг отпадает; остается один крест: Символ возникновения пола; отсутствие круга —это отпадение от Бога. Знаменательна эта слиянность символов в знаке креста: отпадение от Бога и обетование Христа.
В Зогаре говорится: «Были древние миры, которые погибли, начав существовать. Они не вылились в формы. Они были искрами. Так кузнец, кующий железо, сыпет во все стороны искры. Искры - это первичные миры, которые немогли развиться, потому что
священная сущность не приняла еще своей формы и нестала Царем и Царицей».
(То есть духом и материей— первичное возникновение пола.)
Библейское падение ангелов аналогично падению человека. И то и другое — неизбежное и нормальное нисхождение божества по ступеням инволюции.
Крест, заключенный в круге, обозначает человека, существовавшего и размножавшегося в божестве.
Крест без круга — это окончательное разделение полов и самостоятельность человека.
Человек, созданный элоимами, был Автоматом — им элоимы чувствовали себя в низших слоях материи, но чувствительный орган сам был бессознателен.
Люцифер открывает человеку познание «добра и зла», то есть великий закон, повелевающий жертвовать собой до конца, закон, запрещающий оставаться на одной ступени; неизбежность идти вниз или вверх — быть подобным богам.
«Будьте как боги, распинаемые в материи», — говорит Люцифер и этим раскрывает человеку путь к творчеству.
Знак отпада от Элоима - непосредственного творца человека, выражен в египетском символе Анг, представляющем трехконечный крест, увенчанный кругом +. Это — символ жизни. И еще полнее этот символ в древнем астрологическом знаке утренней звезды – Люцифера.
Божество и мир, созданный Божеством, означенные знаком круга, остаются вне человека. Человек отделяетсяот Бога, и мир покоится на плечах креста, как небо на плечах Атланта.
Знак креста знаменует, как мы видели, нечто большее, чем скрещение мужского и женского начала, которое скрыто в нем, как одно из многих значений, в нем скрыт смысл пересечения духаи материи, символ нисхождения и восхождения, и конечное значение его — сам человек. Крест — это человек.
«Облеченный в крест тела своего» - говорится в древних текстах.
В человеке пересекаются течения двух мировых полов — духа и материи. В человеке происходит и инволюция, и эволюция. И человек, будучи физическим телом, мужчиной или женщиной, тем не менее в сущности своей человеческой остается божественным гермафродитом, моментом скрещения вечных творческих токов жизни: нисхождения и восхождения духа и материи.
То, что мы на земном языке называем мужским и женским, — это вторичный или третичный, а может, еще более дальний отблеск мирового разделения вселенского пола.
И все эти разделения кладут свои грани на душу человека и усложняют и путают своей повторностью основную Двойную комбинацию пола.
История макрокосма повторяется в микрокосме - в человеке. Сперва человек, как Бог, потенциальноносит весь Мир в себе. Посредством пола субъективное становится объ-ктивным. Нанизших ступенях животной лестницы есть существа, которые - один пол. У них нетдаже рта и желудка. Эфемеры живут несколько мгновений: рождаются вечером, любяти умирают, не видев Солнца.
Пол вызывает в нас нашичувства восприятия. То, что было внутри нас, становится объективным миром,окружающим нас. Весь внешний мир мы, в сущности, рождаем из себя и осязаем егопентаграммой наших чувств. Пол ведет за собой наше зрение, слух, ощупь,обоняние, вкус.
Все наши чувства восприятия возникают через него, и он нудит возникновение новых чувств, чтобы постепенно все наше субъективное перелить в объективное.
Все физическое тело должно до конца перегореть, истратиться в поле.
Эволюция человека представляет обратное течение: постепенное расширение своего Я; восприятие внешнего мира внутрь себя. Это постепенное признание, оправдание, принятие мира.
Полное
значение свое крест получает в той форме, которая называется свастика — равноконечный крест с концами, загнутыми под прямым углом в одну и ту же сторону, что придает крестувихревое, вращательное движение J-f.
Две линии, пересекающиеся в кресте, знаменуют дух и материю, как конечное противоречие, основную непримиренность, соединенную во вселенском поле. Но крест остается статическим знаком - определением и обетованием.
Свастика же, со своим наступательным вихревым движением, является истинным символом творческогоЭроса — путеводителя по нисходящим и восходящим ступеням мира. Свастика — это окрыленный, вращающийся пол — творческий вихрь, пронзающий вселенную.
Но в словах «окрыленный пол» есть уже внутреннее противоречие: окрылен не пол — окрылен Эрос. Пол в узком, человеческом смысле статичен, так же как и крест. Пол всегда — момент, всегда определенная ступень, но не переход со ступени на ступень.
Пол
— это замыкание духа ввеществе, угасание, помрачение. Умножение форм —
«плодитесь и множитесь». Отпадениеот Бога совершается не в области
пола, а в области Эроса, и только Эросом можетпроизойти возврат человека
к Богу.
Это Элоим дает закон: «Плодитесь и множьтесь». Деторождение призывает людей к Элоиму. Деторождение — это естественный ритм, и ключ его в руках Бога. Деторождение — это все еще крест, заключенный в круге.
Освобождение может совершиться только новым ритмом, и этот иной ритм — смерть. С отпадением человека в материю мир пронизывается грозным ритмом смерти. В ритме смерти человек находит свою самостоятельность и самосознание. Здесь загадочная близость любви и смерти.
В стихию пола влилась огненная струя Эроса, которая должна довести пол до полного истощения, должна истратить, раздробить, опрозрачить физическое тело до самого Конца, чтобы дать ему воскресение в духе. Но не уничтожиться, не погибнуть должно физическое тело — оно должно преобразиться. Тело в этом горении достигнет своего высшего совершенства: должна исчезнуть боль, которая приковывает наше сознание к физическому телу и заслоняет от нас познание иных частей нашего великого организма.
Во всей сложности делений мира, которые скрещиваются в человеке, в конечном упрощении и обобщении в нем £ действуют две силы: сила пола во всей ее мировой сложности, которая руководитего нисхождением и должна всю божественную изначальную сущность его обратить в тело, и сила Эроса тоже во всех многообразных аспектах его, который все тело его должен обратить в дух и вести его вверх к сознательному единству.
Пол — инволюция, нисхождение.
Эрос — восхождение, эволюция.
Только в этом смысле и только по отношению к человеку я буду употреблять теперь понятия, чтобы не смешивать с иными одноименными космическими понятиями, находящимися в иных плоскостях.
Пол и Эрос нераздельны и антиномичны. Бог воплощается в человеке, ищет сознательного совершенства в воплощении. За воплощение платит смертью.
Земная смерть — есть радость Бога. Он сходит в мир чтобы умереть.
Эрос, ведущий человека по восходящей линии, непрестанно борется против пола как против деторождения Он должен прежде истощить пол, сделать его бесплодным, чтобы великий животный ритм, находящий себе исход в деторождении, перевести в более высокие области, бессознательное дробление в потомстве обратить в сознательное мистическое творчество.
В поисках исхода из деторождения Эрос устремляет искание пола от красоты женского тела на красоту человеческого тела вообще, от одного тела ко многим, от прекрасных тел к прекрасным деяниям, от деяний к знаниям и от знаний к созерцанию вечной красоты, согласно порядку ступеней, раскрытому Диотимой Сократу.
Человек похож на уровень воды в двух соединенных сосудах. Повышение уровня в одном сосуде неизбежно вызывает понижение в другом.
Пол и Эрос, как две бадьи на коромысле колодца.
Когда Эрос подымается к божеству, пол, отходя от божества, опускается в грех.
«Так силы небесные нисходят и восходят, простирая друг к другу золотые бадьи», - говорит Гёте.
Пол ищет греха, смерти, растворения в материи. Эрос преодолевает смерть, ищет воскресения, высшего слияния, преображает, просветляет материю.
Поэтому стремление вверх в область Эроса связано с падением вниз в области пола.
Для Платона это было законом. Но он не различал ступеней вниз и ступеней вверх. Для него все ступени были вверх, и стремление к созерцанию Вечной красоты для него естественно начиналось с погружения в те области, которые мы зовем областями порока и сладострастия.
Для нас это обратилось в трагедию духа, в непримиримую антиномичность нашей природы.
Теперь перейдем в ту область борьбы Эроса с деторождением, в ту область уклонов и обходов пола, которая для эллина была естественным путем к духовной красоте, а в наше время превратилась в область запрещенную и внушающую отвращение и ужас.
Платон так говорит устами Аристофана о возникновении страсти:
«Человеческая природа была не такая, как теперь, а совсем иная. Она была и мужская, и женская, и андрогинная, и все люди были круглыми, соединенные по два плечами и бедрами. Они ходили прямо: и вперед и назад, как им было угодно. А когда они хотели идти быстрее, то неслись кубарем, опираясь на все свои восемь оконечностей.
Они были ужасно сильны и крепки и вместе с тем настолько мужественны духом, что пытались сражаться с богами.
Тогда Зевс рассек людей надвое, как делят яйца пополам волосом, и приказал Аполлону залечить раны и повернуть лица людей в сторону разреза.
После этого разделения каждая половина старалась встретить ту, от которой она была отделена, и, встретившись, люди стали обниматься руками и сплетаться с такой силой, чтобы слиться, что погибали от голода и бездействия.
Вот с какого отдаленного времени любовь присуща человеку. Она возвращает нас к прошлому состоянию, из двух делая одно, восстановляет первобытное совершенство человеческой природы.
Каждый из нас только половина человека, отделенная от своей половины, как камбала. Мужчины, происшедшие из существ, соединявших в себе оба пола, т.е. от андрогинов, любят женщин. Что же касается женщин, происшедших от существ женского пола, то они не обращают внимания на мужчин и более склонны к женщинам. Мужчины, которые происходят от существ мужского рода, ищут мужчин. Среди отроков они первые потому, что их характер наиболее мужественный. Их напрасно обвиняют в бесстыдстве. Не по недостатку стыда они ведут себя таким образом, а по мужественности и силе своей натуры стремятся к себе подобным.
Доказательством этому служит то, что с годами они оказываются наиболее способными служить государству.
Если им удастся встретить свою половину, их охватывает нежность, симпатия и любовь. Они проводят жизнь вместе и не в состоянии дать отчета, чего желают друг от друга. Не одно удовольствие чувств составляет для них счастье их общей жизни. Ясно, что душа их ищет чего-то иного, чего им не высказать словами и что они только угадывают, предчувствуют, выражают одними только намеками.
Причина в том, что наша первобытная природа была едина и мы были совершенны. Стремление к этому единству зовется любовью — Эросом».
Эта дерзкая фантазия, вложенная Платоном в уста Аристофана, носит характер грандиозного и мистического буффонства, подобно средневековым Химерам и орнаментальным чудовищам и карикатурам готических соборов. Титанический комизм придает особую пластичность и реальность отвлеченным символам, лежащим в основе этой притчи «о круглых людях». В описании их Аристофан совпадает неожиданно с видением пророка Иезекииля, который видел четырех божественных существ, которые были похожи на людей, и между тем представлялись ему в виде колес, которые двигались в четыре разные стороны, ибо в них пребывал дух живой.
Круглые люди — символ древнего, неразделенного пола.
В своем четком и ясном рассказе Аристофан упрощает происшедшую катастрофу, говоря только о физическом теле человека и умалчивая о той божественной сущности, которая низошла в материю во образе человека.
Рассекновение физического тела на два пола, уже потенциально существовавшие в нем, ведет к тому, что андрогинное существо, ставшее мужчиной, свою женскую сущность воплощает всвоем духе, а ставшее женщиной вырабатывает себе мужскую душу.
Мистически все люди остаются андрогинами и пол души всегда противоположен полу тела. Поэтому женская интуитивная душа мужчины должна быть оплодотворена мужской аналитической душой женщины, и только тогда она может рождать в духе, то есть в творчестве.
Первобытная космическая разница полов, существующая в природе, стирается и уравновешивается духом человека, который снова возвращается в своем обратном восхождении к ступеням андрогинного единства природы.
Интеллектуальное господство мужчины в человеческом обществе уже служит ясным указанием, накакую высоту поднялся восходящий дух человека и как сгладились все отличия иразницы мужского и женского в человеческом мире.
Тип рода — женщина. Мужчина — случайность. Во всей природе основной пол - женский. В области чистого пола женская воспринимающая стихия - это всё.
@темы: философия, пидоры, свастика, люди, Пути Эроса, Волошин